Виктор О`Рейли - Забавы Палача
Он вытащил из кармана смятый конверт и разгладил его на ладони.
– Имя того, кого ты считал Палачом, – сказал он, – нашел сегодня в кармане, когда одевался утром.
– Похоже, я ошибся, – сухо заметил Фицдуэйн. – Лодж, скорее всего, не наш подозреваемый, и один Бог знает, где он сейчас. Ваши люди прочесали Берн вдоль и поперек за последние две недели.
– А почему ты думал, что это Бейлак?
Фицдуэйн поднял с земли горсть мелких камней и лениво стал бросать их в воду по одному. Ему нравились звуки слабых шлепков о воду. Он представил, сколько людей сидели на этом самом месте и бросали в воду камушки. Наверное, на дне образовалась целая горка из камней. Переполнится ли река усердием прогуливающихся.
– По целому ряду причин. Прежде всего, потому что внутренний голос мне подсказывал, что он не тот, кем хочет казаться. А потом, всякие мелочи…
– Он подходит по возрасту. Был интимным другом Эрики. У него чарующая, но одновременно доминирующая индивидуальность. Судя по всему, он отлично знает анатомию. Род его занятий позволяет ему много путешествовать, не вызывая подозрений. Он может исчезать на некоторое время и так далее. Он параноик в вопросах безопасности. Его студия находится недалеко от того места, где было найдено тело Клауса Миндера. Есть еще кое-какие мысли, но ничего окончательного и в любом случае на данной стадии все это гипотезы. Теперь мы обнаружили подозреваемого и оказалось, что это не Бейлак.
– Гм, – отозвался Медведь. Теперь он уже не выглядел таким усталым.
– Кроме того, я не могу представить, чтобы он имел отношение к девушке на шахматной доске.
– Мы имеем дело с любителем позабавиться, – сказал Медведь. – К Палачу нельзя применять обычные мерки. У него своя собственная логика. Ему нравится водить за нос власти. Вообще, это не такой редкий случай. Я как-то поймал автомобильного вора, который орудовал несколько лет, пока не украл полицейскую машину и не то что без опознавательных знаков, а самую настоящую патрульную машину, с радио, мигалкой и прочими выкрутасами. Когда я спросил, почему он сделал такую глупость, он ответил, что не смог пересилить себя.
Фицдуэйн рассмеялся:
– Как ты себя чувствуешь?
– Неплохо, учитывая, что я сегодня первый день на воле, но иногда начинает кружиться голова. Я как следует отдохну, когда все это закончится.
– Я думаю, тебе не стоит идти на совещание.
– Тебе не удастся отстранить меня, даже не пытайся, – возразил Медведь. – Не забывай, что у меня с Палачом личные счеты. Он мне нужен мертвым.
– А как насчет прав человека и законного судебного процесса? – усмехнулся Фицдуэйн. Медведь покачал головой:
– Это особый случай, и законы здесь ни при чем. Нужно действовать, как при эпидемии чумы, – надо устранить источник инфекции.
Они пошли по берегу Ааре в направлении Далмацибрюкке. Если пересечь ее и пройти по Швелленматштрассе, то можно добраться до Проекта К за десять минут, но Фицдуэйн еще раз внимательно посмотрел на Медведя и вызвал по рации машину. Медведь не стал возражать. Он молчал, задумавшись.
Шеф оглядел собравшихся сотрудников Проекта К, затем его взгляд остановился на Медведе.
– Хейни, тебе незачем быть здесь и ты отлично это знаешь. Если ты упадешь в обморок, я не собираюсь тащил” носилки. Ты слишком тяжелый.
Медведь кивнул:
– Конечно, шеф, вы ведь тоже уже не юноша.
– Ему нужно беречь силы для других занятий, – вставил Чарли фон Бек.
– Заткнитесь все вы, – сказал шеф, – и слушайте меня внимательно. Недавно мы добились первого прорыва. Мы заплатили высокую цену, но обнаружили базу Палача в Берне. Теперь мы знаем, что он собой представляет, но нашей информации недостаточно. Прошло две недели после находок в Мюри, а мы по-прежнему топчемся на месте. Мы не продвинулись вперед и в установлении личности Палача, и сам он исчез, несмотря на то, что у нас есть его фотографии и снимки зубов. Кроме того, смерть дантиста имела место уже после атаки в Мюри, поэтому, судя по всему. Палач по-прежнему находится в Берне. Мы знаем, как он выглядит, но тем не менее он разгуливает совершенно безнаказанно, и этот психопат не только рассматривает вывески… Он продолжает убивать.
– Я собрал вас здесь для того, чтобы предложить изменить подход в проведении расследования. После Мюри мы сконцентрировались на поисках Лоджа и исключили все остальные варианты. И мы не добились успеха. Сейчас, считаю я, мы нуждаемся в более творческом подходе, и компьютер нам в этом поможет, – он кивнул Хенсену.
Тот поднялся и направился к трибуне. Хенсен выглядел так, как будто нуждался в поддержке. Он прокашлялся и заговорил хриплым голосом:
– Шеф полагает, что компьютер знает ответ, но мы задаем неправильные вопросы. Он, скорее всего, прав, поэтому позвольте мне объяснить, что мы делаем и что можем сделать.
– Нам удалось идентифицировать Лоджа благодаря соединению человеческого разума и способностей компьютера. Мы заложили большое количество данных и разработали теоретический профиль Палача и затем, используя метод форвард чейнинг [31], мы отфильтровали данные. Нам повезло. Один из двух основных подозреваемых оказался тем, кого мы искали.
– Можно прервать здесь? – раздался голос Медведя. – Я считал, что мы договорились о том, что подозреваемый будет не швейцарцем. Если это так, почему же машина выдала Беата фон Граффенлауба. И возраст у него был неподходящий.
Хенсен помялся.
– Хейни, я должен извиниться перед тобой. Я решил перепроверить тебя. Программа основывается на параметрах, которые должны быть достаточно убедительными. Твоей гипотезе о том, что подозреваемый не является швейцарцем, я установил параметры с низкой степенью надежности, поскольку она не была подкреплена весомыми уликами и другие данные ее перевешивали. То же самое относилось и к фактору возраста. Ведь у нас не было фактов, только догадки.
– Справедливо, – сказал Медведь, – но мог бы и вовремя сказать мне об этом.
– Система абсолютно доступна для пользователей, – ответил Хенсен. – В любое время можно ознакомиться с параметрами. Я тебе после покажу, как это делается.
– Может, мы вернемся к основной, теме нашей беседы? – спросил шеф.
– Конечно, – ответил Хенсен. – На чем я остановился?
– Форвард чейнинг, – напомнил Керсдорф.
– А-а-а, – сказал Хенсен. – Итак, форвард чейнинг – это метод заключений согласно правилам как формальным, так и эвристическим, на основе фактов. Например, если клиент банка достает ружье и начинает требовать деньги и все это не похоже на полицейскую проверку, то следует сделать вывод, что он собирается ограбить банк.
– И кто сказал, что компьютеры не умеют думать? – спросил Чарли фон Бек, закатив глаза. На нем опять был бархатный костюм и галстук.
Хенсен проигнорировал его реплику.
– Дело в том, что форвард чейнинг – единственно применимый метод. Можно также использовать бэквард чейнинг [32]. Тогда представим себе, что мы на самом деле имеем дело с грабителем и выясним, на основании каких фактов сделано это заключение. Это – идеальный способ проверки подозреваемого и сочетается с характеристиками человеческого разума, например интуицией.
Медведь взглянул на Фицдуэйна и улыбнулся.
– Проще говоря, – сказал шеф, – мы имеем дело с более гибким орудием, чем мы предполагали. И мы используем далеко не весь его потенциал. Например, он может работать с абстрактными понятиями. Вместо того чтобы спросить: “Кто из тех, на кого у нас есть досье, обладает познаниями в области пластики?”, мы можем спросить: “Чем должен заниматься человек, обладающий познаниями в области пластики, и где мы можем его найти?” Тогда машина на основе базы данных и накопленной информации разработает соответствующий профиль.
Он поднялся:
– Итак, задача ясна. Освободитесь от шор. Погрузитесь в состояние творческой анархии. Взгляните на проблему свежими глазами. Найдите этого проклятого Палача. – Он грозно оглядел всех присутствующих и вышел из комнаты.
– Анархия! – воскликнул Медведь. – Творческая анархия! Может, он не швейцарец. Если бы у нас царила анархия, Вильгельм Телль не смог бы научиться метко стрелять, и кукушки не выскакивали бы из наших часов в положенное время.
Вдохновленный Катей, которая была убеждена, что для улучшения самочувствия нужно есть определенные продукты, следующие три дня Медведь ел преимущественно рыбу – роскошь в Швейцарии, – и, мягко говоря, держался несколько обособленно.
Он был не столько неприступным, сколько уклончивым. Он не говорил, зачем идет в то или иное место и что там делает. Он звонил по телефону и ему звонили, но Медведь ни с кем не делился содержанием своих разговоров. Курьеры приносили ему различные пакеты, но вскрывал он их только тогда, когда оставался один. Он был разговорчив, но избегал любых упоминаний о Палаче. И был очень доволен собой.
